плотно притёртые крышки у банок с соленьями, а также для выпуска волшебного пара.
Яньван Умма-ё, когда запирал куницу с бесёнком в посох, не намеревался держать их там сколько-то долгое время, потому кухонного заклинания Брикабрея оказалось достаточно, чтобы посох разомкнулся. Бесёнок и куница вылетели наружу облаком волшебного дыма, который окутал Такуана с ног до головы.
Такуан от неожиданности распахнул рот, и волшебный дым пронизал его от верхнего нёба до самой глубокой кишки. Бесёнка Хомацуби тут же вышвырнуло наружу, и он растворился в воздухе вместе с дымом – золотой обод не дал ему завладеть Такуаном.
А про истинную природу куницы волшебный обод ничего не знал. Поэтому небесная куница осталась у Такуана внутри. Воспользовавшись его замешательством, она хорошенько устроилась в сарайчике для небожителей, что Такуан выстроил в своей голове, ещё будучи послушником монастыря на Белой горе. Ведь куница, в конце концов, сама успела стать небожителем, пусть и на весьма недолгое время.
Если бы Хацукои пробыл в монастыре всё положенное для послушничества время, он бы в два счёта выгнал куницу из головы вслед за бесёнком. Но Хацукои теперь звал себя Такуаном, а Такуан все монастырские заветы давно позабыл. Даже имя он себе выбрал такое, что куница почувствовала себя у него в голове как дома.
– Ура-ура! – обрадовалась она. – Я теперь на свободе!
Она полностью овладела Такуаном и, выпустив из рук посох, принялась скакать в его теле вокруг вяза, ни на что не обращая внимания.
Колдун Брикабрей понял, что хитрый план удался – пусть и не совсем так, как он рассчитывал, – и поспешил к дорожной сумке Такуана. Колдун перекинул сумку через плечо и, не потрудившись даже оглянуться, бросился бежать.
Сам же Такуан теперь на человека почти не походил. Он весь покрылся золотисто-рыжей шерстью, а из штанов, проделав дырку, вырвался покрытый такой же шерстью хвост. Однако на то, чтобы хвост стал по-настоящему куньим, волшебных сил у небесной куницы не хватило. Поэтому Такуан стал больше похож на горную обезьяну, которые водились на высоких, покрытых цветами горах Итаюинду.
Лисёнок по имени Дзин, усевшись у самых корней высокого вяза, с любопытством наблюдал за тем, что вытворяла поселившаяся в Такуане куница.
Набегавшись и напрыгавшись вдоволь, небесная куница уселась на траву и задумалась. «Солнце поймать у меня не вышло, – вспомнила она давнюю причину своего появления на Небесах. – И вообще, как-то неудобно вышло с колбами этими. Чем бы теперь мне заняться?» Возвращаться к родичам в Ауяску ей не хотелось – жизнь в Итаюинду приглянулась кунице куда больше.
Тут в голову кунице пришла мысль, прежде принадлежавшая Такуану. В конце концов, куница сидела у него в голове! И хотя управлять собой Такуан больше не мог, сам он из собственной головы никуда не делся. Такуан поделился с куницей такой мыслью: «У меня ведь колб волшебных целый мешок! Может, там и солнце твоё найдётся».
Куница от радости подпрыгнула так высоко, что ударилась о ветку вяза головой. Сама того не ожидая, она схватилась за ветку хвостом и повисла на ней, раскачиваясь из стороны в сторону. «Совсем как обезьяна!» – подумала куница. Новое умение ей понравилось, и она поскакала по веткам в сторону места, где Такуан чуть раньше спал.
Уже начинало светать, но даже в утреннем свете кунице не удалось обнаружить дорожный мешок с колбами.
«Украл его колдун!» – догадался Такуан. «Колдун?» – удивилась куница, которая Брикабрея заметить не успела – так быстро он скрылся из виду. «Брика-Брика-Брей, толстый такой», – пояснил Такуан и поделился с куницей своими воспоминаниями. «Вот негодяй! Куда он сбежал?»
Такуан принялся размышлять. «Вряд ли колдун в Мандалай двинул. Он ведь от меня теперь убегает. У кого защиты искать будет? – Тут он вспомнил монаха-комусо, который расправился на мельнице с оборотнем-волком. – Теперь монах меня точно за беса-оборотня примет», – подумал Такуан, разглядывая поросшие шерстью руки.
«Я не бес никакой! А небожитель! – горделиво ответила на эти мысли куница. – Монах твой в два счёта это поймёт и колдуна мне выдаст».
С этим планом на уме куница отряхнулась и поспешила туда, откуда Такуан с Брикабреем совсем недавно убежали.
На краю деревни, где размещался постоялый двор, куница притормозила. Она спряталась в густой кустарник и там дождалась, покуда солнце не ушло за горизонт. Никем не замеченная в наступившей темноте, куница забралась на крышу ближайшего дома и, ловко перепрыгивая с дома на дом, поскакала к постоялому двору. Оказавшись на его крыше, она пролезла в чердачное окно и прислушалась, о чём шёл разговор в большой обеденной зале.
Хозяин постоялого двора рассказывал очередным своим гостям о недавних событиях на мельнице:
– И тогда появился странствующий монах-комусо, – добрался он до интересного кунице места. – Он и оборотня убил, и колдуна прогнал. Того колдуна, который на деревню нашу наложил проклятье это оборотнево. Переночевал монах с нами и ушёл с обозом в Сурин.
«В Сурин!» – хором подумали Такуан с куницей. Такуан этой новости вовсе был не рад, потому как помнил, кто ждёт его в столице княжества Четырёх Рек. Куницу же, напротив, охватило радостное волнение. Ей стало ясно, где искать беглого колдуна с полной колб сумкой. «Надо обоз догнать, прежде чем он до Сурина доберётся», – согласились Такуан с куницей.
И куница в облике Такуана помчалась в погоню за ушедшим в Сурин обозом. Она побежала вдоль торгового тракта, но на саму дорогу выходить не стала, держась подлеска и густых кустов, которые росли вокруг. Бежала куница быстрей неторопливых лошадей, поэтому не прошло и пары дней, как она перехватила обоз на одном из постоялых дворов.
Только она прокралась по крышам домов к трактиру, чтобы там отыскать толстого колдуна, как один из кухонных прислужников заметил странный хвостатый контур, отливавший тёмным золотом в заходящем солнце.
– Оборотень! Оборотень! – истошно завопил он.
Надо сказать, что колдуна Брикабрея в трактире не было вовсе. О том, куда он направился, читайте в следующей главе.
Глава десятая
в которой повествуется о том, как колдун Брикабрей оказался в Итаюинду, а также о том, как странствующий воин Чжу Люцзы обнаружил украденное изумрудное ожерелье
Итак, ни куница, ни Такуан не знали, что колдун отправился как раз в сторону, от которой они отказались в первую очередь – в Мандалай. С дорожным мешком Такуана за плечами Брикабрей думал только об одном: как он похвастается своей добычей перед тем, кто всегда вызывал его тайную зависть, – перед своим сородичем-колдуном, которого
